Блог "Старая Москва (1880 — 1914)" - Электронный журнал «Женщина Москва»
Электронный журнал
Наша миссия — вернуть чувство Дома
Уважаемые читатели! Приглашаем Вас стать соавторами нашего журнала и завести блог. Каждый человек узнает за свою жизнь что-то особенное, бесценное. Но об этом его так и не спрашивают… А для нас это очень важно! Подробности жизни, нюансы отношений, случайные разговоры, то, что вас удивило, заинтересовало, о чем вы задумались… Наши блоги дадут Вам возможность поделиться этим с внимательной заинтересованной аудиторией. И Ваши наблюдения, открытия не пропадут!
Васи́льевская улица, ЦАО, р-ны Пресненский, Тверской; между ул. Красина и 1-й Тверской-Ямской ул.
Улица известна с конца XVIII в. как Глазовский пер. по землевладельцу В. М. Глазову, которому принадлежал и знаменитый Глазовский трактир. С начала XIX в. — Васильевская ул. — по церкви Святого Василия Кесарийского (известна с XVI в., разрушена в 1935 г.).
Волхо́нка, улица, ЦАО, р-н Хамовники; между Боровицкой пл. и пл. Пречистенские Ворота.
До 1658 г. называлась Чертольской ул. по урочищу Чертолье, названному по ручью Черторый (см.). В 1658 г. по указу царя Алексея Михайловича улица стала называться Пречистенкой (см.). Одно время восточная часть улицы именовалась Ленивкой — по протекавшему вблизи ручью Ленивый Вражек (см. Ленивка, ул.). Современное название закрепилось за улицей в XVIII в. Есть мнение, что оно дано по домовладению князей Волконских, в доме которых был кабак "Волхонка". Но скорее название улицы (и тем более кабака) восходит к названию речки Волхонка (Волкона, Волхона), впадавшей в Москву-реку между ручьем Черторый и р. Неглинной.
В каждом городе есть хотя бы одна достопримечательность, своего рода визитная карточка, по которой можно без труда определить, о каком городе идет речь. В Москве, с ее почти девятивековой историей, таких знаковых мест много. Это здания-символы, их стремятся увидеть туристы — и иностранцы, и соотечественники.
Можно с уверенностью сказать, что в программе экскурсий по Москве у каждого приезжего прогулка по Арбату следует сразу за посещением Красной площади. И это неспроста: Арбат — символ Москвы, ее история, визитная карточка. К сожалению, от настоящего Арбата теперь мало что осталось. Не только старожилы, но и москвичи среднего поколения помнят его совсем другим. А краеугольным камнем Арбата, конечно, был и остается ресторан «Прага», точнее здание, в котором он расположен. Увы, и его не обошли стороной новые веяния. Но, к счастью, дом по-прежнему стоит на своем месте и от него, как в старину, берет начало «один километр России». Давайте и мы прогуляемся по Арбату и заглянем в прошлое.
Арбатская площадь начала XX века. До наших дней сохранилось лишь сильно перестроенное здание ресторана "Прага" (крайнее слева с высоким куполом)
Вот уже много десятилетий в праздничном застолье москвичей - от богатого ресторанного стола до студенческой вечеринки - обязательно присутствует традиционное кушанье с французским аристократическим названием - салат «Оливье». Каждый из нас едал его не единожды. Но тот ли это «Оливье»? Давайте посмотрим историю.
Изобрел этот салат в 1860-е годы повар-француз Люсьен Оливье (1838-1883) - московский ресторатор, владелец трактира «Эрмитаж» на Трубной площади. Здание трактира сохранилось, это дом 14 по Петровскому бульвару, угол Неглинной, сейчас в нем помещается издательство и театр.
— Что вам угодно? — спрашивает женский голос.
— Соединить с «Славянским Базаром».
— Готово!
Через три минуты слышу звонок... Прикладываю трубку к уху и слышу звуки неопределённого характера: не то ветер дует, не то горох сыплется... Кто-то что-то лепечет...
— Есть свободные кабинеты? — спрашиваю я.
— Никого нет дома...— отвечает прерывистый детский голосок.— Папа и мама к Серафиме Петровне поехали, а у Луизы Францовны грипп.
— Вы кто? Из «Славянского Базара»?
— Я — Серёжа... Мой папа доктор... Он принимает по утрам...
— Душечка, мне не доктор нужен, а «Славянский Базар»...
— Какой базар? (смех). Теперь я знаю, кто вы... Вы Павел Андреич... А мы от Кати письмо получили! (смех). Она на офицере женится... А вы когда же мне краски купите?
Все началось в 1872 году, когда предприниматель А. А. Пороховщиков открыл на улице Никольской новую гостиницу с роскошными апартаментами. Сделал заказ архитектору А. Веберу, и спустя год на улице Никольской (сейчас дом N17) возник новый отель под названием "Славянский базар".
Гостиница и ресторан "Славянский базар" на Никольской
Эй, ямщик, гони-ка к «Яру»,
Лошадей, брат, не жалей!..
«Разогреть шампанским кровь», как советует старинный романс, и вправду хорошо было бы у Яра, но куда гнать? «В каком году?» - спросит сметливый московский лихач (не на «ваньке» же мчать в легендарный кабак!). И будет прав: прославленная в литературе и музыке ресторация не сидела на одном месте. Если дело происходит году эдак в 1828 - 1829-м, то и сомневаться нечего: катить надо на Кузнецкий, угол Неглинной. Этот бывший берег реки у бывшего моста и в самом деле имеет намек на кручу, но дело не в нем. Яр в данном случае не обрыв, а фамилия, только нерусская.
Некогда территория, сегодня занятая под гостиницу “Москва”, была застроена трактирами и лавками. Самый же знаменитый из трактиров располагался дальше всего от Тверской, ближе к нынешнему памятнику Марксу. Это был известный Тестовский трактир, возникший в 1868 году. Правда, он официально назывался несколько иначе – Патрикеевским, поскольку находился в доме знатного миллионера Патрикеева.
На этой фотографии конца 1960-х гг. можно увидеть здание, где находился трактир Тестова (в центре, с фасадом песочного цвета)
В московском трактире тех лет за таким чаепитием решались важные вопросы, обсуждались новости, принимались решения. Чем-то это похоже на нынешние времена, неправда ли?
Клоун из цирка братьев Гинц, Генри Пуркуа, зашел в московский трактир Тестова позавтракать.
— Дайте мне консоме! — приказал он половому.
— Прикажете с пашотом или без пашота?
— Нет, с пашотом слишком сытно… Две-три гренки, пожалуй, дайте…
В ожидании, пока подадут консоме, Пуркуа занялся наблюдением. Первое, что бросилось ему в глаза, был какой-то полный благообразный господин, сидевший за соседним столом и приготовлявшийся есть блины.
«Как, однако, много подают в русских ресторанах! — подумал француз, глядя, как сосед поливает свои блины горячим маслом. — Пять блинов! Разве один человек может съесть так много теста?»
«Нам трактир дороже всего!» - говорит Аркашка Счастливцев, комик из пьесы А. Островского «Лес». И для многих москвичей в XIX веке трактир тоже был «первой вещью». «Он заменял и биржу для коммерсантов, делавших за чашкой чая тысячные сделки, и столовую для одиноких, и часы отдыха в дружеской беседе для всякого люда, и место деловых свиданий, и разгул для всех - от миллионера до босяка», - пишет историк и журналист начала века Владимир Гиляровский о ресторанных обычаях конца позапрошлого века. Словом, прав Аркашка: «Трактир есть первая вещь!»
Старейших чисто русских трактиров в Москве еще с первой половины позапрошлого столетия было три: «Саратов», трактир Гурина и трактир Егорова. Однако в 1868 году приказчик Гурина, некий Тестов, уговорил миллионера Патрикеева, хозяина дома, в котором находилось заведение Егорова, отобрать у последнего трактир и сдать ему. Через некоторое время на стене вновь отделанного, роскошного к тому времени дома на углу Воскресенской и Театральной площадей появилась вывеска «Большой Патрикеевский трактир». А внизу весьма скромно было подписано: «И.Я. Тестов».
Где черпают идеи московские рестораторы? Ответ на этот вопрос ещё несколько лет назад был очевиден любому, кто хоть раз бывал в Париже, Риме и других гастрономических столицах. Частенько гуляя по уютным улочкам европейских городов нет-нет, да и встретишь прототип того или иного московского ресторана.
В ресторане
Вообще такое единодушие в выборе эталона понятно: ресторанный бизнес в современной России зародился недавно, и учиться кроме как на Западе было негде. Но годы идут, и гости становятся всё разборчивее. В Европе побывали уже практически все, и простые подражания европейцам постепенно перестают устраивать завсегдатаев — всем хочется чего-то нового. Где найти новые идеи?
Думаю, в этой ситуации полезно присмотреться к собственной истории. И если советский период не так интересен, то дореволюционная Россия представляется целой сокровищницей любопытного опыта.